...Обычно при городском зонировании рассматривалось только два варианта – либо государственная собственность, либо частная. Но коммунальная собственность для города не менее важна. Она нужна там, где вы не можете чего-то сделать без согласования с жителями.
Наши исследования в России показали, что нередко оппозиция частной собственности в городах связана с тем, что привычные объекты коммунальной собственности попали в собственность частную. Это вовсе не означает, что у людей есть какие-то предубеждения против мелких и средних бизнесменов, которые владеют этими объектами. Но если Дворец пионеров, в который вы привыкли ходить с детства, вдруг превратился в казино, в которое вы не можете зайти, или – еще хуже – в закрытый клуб, и вы даже не можете пройти через парк, в котором он расположен, вы чувствуете себя ущемленным в каких-то неотъемлемых вроде бы правах. Вы, может, вовсе не против того, чтобы там был клуб или казино, но вы хотите принимать участие в решении судьбы бывшего Дворца пионеров, потому что это объект коммунального режима собственности, который можно использовать как угодно, но с вашего согласия и с учетом ваших интересов.
А.А. Аузан "Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь"

Я отходила в хоровую студию в Доме культуры строителей "Новатор" восемь лет, последний год в детском саду на хор, а потом к нему добавилась полная программа музыкальной школы: сольфеджио, фортепьяно и музыкальная грамота. В самом начале я была, конечно, просто счастлива заниматься тем же, чем и старшая сестра. Моя первая преподавательница фортепьяно демотивировала меня двойкой каждое занятие, а на экзамене выводила стабильную пятерку, на хоре наша концертмейстер периодически одергивала меня, застывшую с открытым ртом, музыкальная грамота казалась занудством, и из всех композиторов я сейчас на слух отличу, наверно, только Моцарта с Бахом, ну а сольфеджио было вообще мучением за отсутствием такого же хорошего слуха, как у сестры, подбиравшей без нот все мелодии, игрой которых я в то время могла похвастаться перед остальными, вроде Цыганочки, Ламбады и мотива из сериала «Все реки текут». Заниматься дома я не любила, к подростковому возрасту мой личный запал окончательно иссяк, а лучшая подруга перестала туда ходить еще раньше, и я была рада освободиться от этой тоскливой обязанности с какими угодно оценками (кажется, все четверки), ну и потом пару лет играла для себя дома по самостоятельно купленным сборникам переложенных для фортепьяно песен битлов и квинов в дополнение к одному запавшему в душу этюду и "К Элизе" Бетховена. Мне до сих пор снится, что я после долгого перерыва пришла на хор и пытаюсь петь с остальными, не выучив заранее слов, снится просторный вестибюль с гардеробом и парой ступенек в большом проеме, отделяющем его от холла, снится широкая лестница, ведущая на второй этаж к актовому залу со сценой и на балкончик третьего, к вечно закрытой двери какого-то технического помещения.
Но с ДК "Новатор" были связаны и счастливые моменты: солнечные майские дни, когда на веранде со стороны парка открывалось летнее кафе, и я могла купить ромовую бабу на деньги, сунутые папой, книга о Шерлоке Холмсе, которую я читала в перерывах между занятиями, поездки в Питер и в Болгарию с хором по обмену, концерты перед большим зрительным залом (только бы не забыть парадную форму и не есть орехов с семечками накануне, щадя голос!) -- было в этом что-то торжественное и пьянящее, несмотря на постоянную щекотку страха публично облажаться. И как я сейчас вспоминаю, сцены аудиторий и коридоры были увешаны периодически меняющимися крупными черно-белыми фотографиями, значит, там работала и фотостудия, и возможно поэтому, фотовыставки меня сейчас притягивают и чем-то умиротворяют. В дни выборов я ходила в "Новатор" с родителями, было любопытно наблюдать, как знакомые тебе помещения неожиданно преображались для другой цели и были открыты всем желающим.
Сейчас в этом заново покрашенном здании (неоклассицизм же, да?), которое было лупящемся голубым все мое детство, находится какой-то банк. Оно увешано видеокамерами, на углу охранник, от парка отрезана половина и отгорожена забором, кусочек лестницы можно увидеть только в окно. В трех двухэтажных зданиях на параллельной улице, бывших садиками, в один из которых отходила я, а в другой -- сестра, по-моему, тоже банки или что-то около того, по крайней мере, общественного доступа туда больше нет. С другой стороны, на перекрестке возвели новую жилую многоэтажку, откопав старый фундамент, когда-то предназначенный под малоэтажный магазин, но который из-за обнаружившейся трещины долго стоял недоделанным (все родители, разумеется, запрещали своим детям там играть, и, разумеется, мало кто их слушал), а потом был засыпан. И в других, ранее незанятых пространствах между старых зубных рядов советских шестнадцатиэтажек выросли новые острые клыки жилых зданий -- в какие садики теперь водят их маленьких жителей родители? Где ютятся посещаемые ими кружки? Не знаю, лишь избирательный участок точно переехал не так далеко в тесные помещения одного из соседних домов.
Наши исследования в России показали, что нередко оппозиция частной собственности в городах связана с тем, что привычные объекты коммунальной собственности попали в собственность частную. Это вовсе не означает, что у людей есть какие-то предубеждения против мелких и средних бизнесменов, которые владеют этими объектами. Но если Дворец пионеров, в который вы привыкли ходить с детства, вдруг превратился в казино, в которое вы не можете зайти, или – еще хуже – в закрытый клуб, и вы даже не можете пройти через парк, в котором он расположен, вы чувствуете себя ущемленным в каких-то неотъемлемых вроде бы правах. Вы, может, вовсе не против того, чтобы там был клуб или казино, но вы хотите принимать участие в решении судьбы бывшего Дворца пионеров, потому что это объект коммунального режима собственности, который можно использовать как угодно, но с вашего согласия и с учетом ваших интересов.
А.А. Аузан "Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь"

Я отходила в хоровую студию в Доме культуры строителей "Новатор" восемь лет, последний год в детском саду на хор, а потом к нему добавилась полная программа музыкальной школы: сольфеджио, фортепьяно и музыкальная грамота. В самом начале я была, конечно, просто счастлива заниматься тем же, чем и старшая сестра. Моя первая преподавательница фортепьяно демотивировала меня двойкой каждое занятие, а на экзамене выводила стабильную пятерку, на хоре наша концертмейстер периодически одергивала меня, застывшую с открытым ртом, музыкальная грамота казалась занудством, и из всех композиторов я сейчас на слух отличу, наверно, только Моцарта с Бахом, ну а сольфеджио было вообще мучением за отсутствием такого же хорошего слуха, как у сестры, подбиравшей без нот все мелодии, игрой которых я в то время могла похвастаться перед остальными, вроде Цыганочки, Ламбады и мотива из сериала «Все реки текут». Заниматься дома я не любила, к подростковому возрасту мой личный запал окончательно иссяк, а лучшая подруга перестала туда ходить еще раньше, и я была рада освободиться от этой тоскливой обязанности с какими угодно оценками (кажется, все четверки), ну и потом пару лет играла для себя дома по самостоятельно купленным сборникам переложенных для фортепьяно песен битлов и квинов в дополнение к одному запавшему в душу этюду и "К Элизе" Бетховена. Мне до сих пор снится, что я после долгого перерыва пришла на хор и пытаюсь петь с остальными, не выучив заранее слов, снится просторный вестибюль с гардеробом и парой ступенек в большом проеме, отделяющем его от холла, снится широкая лестница, ведущая на второй этаж к актовому залу со сценой и на балкончик третьего, к вечно закрытой двери какого-то технического помещения.
Но с ДК "Новатор" были связаны и счастливые моменты: солнечные майские дни, когда на веранде со стороны парка открывалось летнее кафе, и я могла купить ромовую бабу на деньги, сунутые папой, книга о Шерлоке Холмсе, которую я читала в перерывах между занятиями, поездки в Питер и в Болгарию с хором по обмену, концерты перед большим зрительным залом (только бы не забыть парадную форму и не есть орехов с семечками накануне, щадя голос!) -- было в этом что-то торжественное и пьянящее, несмотря на постоянную щекотку страха публично облажаться. И как я сейчас вспоминаю, сцены аудиторий и коридоры были увешаны периодически меняющимися крупными черно-белыми фотографиями, значит, там работала и фотостудия, и возможно поэтому, фотовыставки меня сейчас притягивают и чем-то умиротворяют. В дни выборов я ходила в "Новатор" с родителями, было любопытно наблюдать, как знакомые тебе помещения неожиданно преображались для другой цели и были открыты всем желающим.
Сейчас в этом заново покрашенном здании (неоклассицизм же, да?), которое было лупящемся голубым все мое детство, находится какой-то банк. Оно увешано видеокамерами, на углу охранник, от парка отрезана половина и отгорожена забором, кусочек лестницы можно увидеть только в окно. В трех двухэтажных зданиях на параллельной улице, бывших садиками, в один из которых отходила я, а в другой -- сестра, по-моему, тоже банки или что-то около того, по крайней мере, общественного доступа туда больше нет. С другой стороны, на перекрестке возвели новую жилую многоэтажку, откопав старый фундамент, когда-то предназначенный под малоэтажный магазин, но который из-за обнаружившейся трещины долго стоял недоделанным (все родители, разумеется, запрещали своим детям там играть, и, разумеется, мало кто их слушал), а потом был засыпан. И в других, ранее незанятых пространствах между старых зубных рядов советских шестнадцатиэтажек выросли новые острые клыки жилых зданий -- в какие садики теперь водят их маленьких жителей родители? Где ютятся посещаемые ими кружки? Не знаю, лишь избирательный участок точно переехал не так далеко в тесные помещения одного из соседних домов.